Историк рассказал, как повара Екатерины II переплюнули Пушкина на Новый год

Историк Юрий Нежинский рассказал, чем отличалось празднование Нового года в дореволюционной России от современности, а также какое удивительное блюдо подали к праздничному столу Екатерины Великой, сообщает «МК в Санкт-Петербурге».

Традиция широко праздновать Новый год пошла со времен Петра Первого, который приказал украшать дома елками, жечь костры и устраивать фейерверки, палить из пушек с Петропавловской крепости. Сам император вместе с ряжеными Всешутейшего собора ездил в санях по Петербургу, заходил в дома горожан, пел колядки, требуя угощения и денег.

При Анне Иоанновне столь безудержное веселье запретили, поскольку оно не соответствовало духу православия, отмечается в сообщении. Тогда праздник перешел в дома и дворцы, где его продолжали отмечать шумно и весело.

Как объяснил историк, часто Новый год выпадает на период Рождественского поста, поэтому многие верующие отказываются от пышных застолий. В дореволюционной России, по юлианскому календарю, он наступал после поста и приходился на середину Святок — время между Рождеством и Крещением. В это время дворяне устраивали пышные балы и маскарады.

«В богатых домах столы ломились от яств, ведь Новый год становился кульминацией разговения после Рождественского поста», — рассказал Нежинский.

Например, однажды при дворе Екатерины на Святках к столу подали сложносочиненное блюдо — фаршированного поросенка, но не простого. Придворные повара превзошли самого Александра Пушкина и его сказку о «Царевне-лягушке», где говорится про яйцо, в котором спрятана смерть Кощея Бессмертного.

Кохи Екатерины пошли дальше, подав сложное блюдо: анчоусы в оливках, оливки — в жаворонках, жаворонки — в куропатке, куропатка — в фазане, а фазан — в поросенке, рассказал историк.

Пожалуй, сегодня на новогоднем столе вряд ли можно встретить нечто подобное, но большинство петровских традиций праздника все же дошло до наших дней, заключил он.