"Если не признаешься, то выйдешь к 2030-му". Об угрозах сотрудника Центра "Э" Лилии Чанышевой и условиях ее содержания в СИЗО
159
Стороннице Алексея Навального Лилии Чанышевой, которую подозревают в создании экстремистского сообщества, угрожал сотрудник Центра по борьбе с экстремизмом. Адвокат Чанышевой Владимир Воронин рассказал Настоящему Времени, что оперативник пришел к Лилии в СИЗО Уфы и сказал, что если она не будет сотрудничать со следствием, "выйдет к 2030 году".
— Во вторник вы сообщили, что, наконец, смогли встретиться с Лилией. Расскажите, как она себя чувствует, что происходит. И отдельно, конечно, хочется узнать про визит сотрудника Центра "Э".
— Да, я вчера, наконец-то, смог попасть к Лилии, потому что мы долго не знали, где она находится. Сначала была информация из уфимских изоляторов, что она попала в СИЗО-6 в Московской области. Но это Коломна, 130 километров от Москвы, поэтому я сразу говорил, что это достаточно маловероятно. Но тем не менее приходилось и эту информацию проверять.
В какой-то момент мы, наконец-то, узнали, что она в СИЗО-6 Москвы, собственно, как мы и предполагали. Но тем не менее надо было ее найти, подтвердить эту информацию. Учитывая, что сейчас с проходом в московские изоляторы достаточно все сложно в силу больших очередей. Там электронная очередь. Если не успел по электронной очереди, идешь по обычной живой очереди.
В итоге я, наконец-то, к ней прошел. Она, конечно, была рада меня видеть, потому что, я так понимаю, до этого она достаточно долго живых людей не видела. Она содержалась сначала в изоляторе временного содержания, потом в уфимском СИЗО, потом ее везли в вагонзаке около 30 часов.
Вагонзак — это как уменьшенное купе, еще и поделенное наполовину. То есть она ехала, ей хотя бы выделили отдельное для нее одной женское купе. Все остальные, так скажем купе, занимали, как она сказала, матерые уголовники, которые матерились, курили все эти 30 часов. Она во всем этом жила. Потом ее даже перевели в какое-то другое купе, а на ее место где-то в Рязани посадили человека, который болел туберкулезом.
Сейчас она находится в СИЗО в так называемом карантине. То есть ее пока не отправили в общую камеру. Она находится в такой камере предварительной, когда проводится с человеком медицинские осмотры и все прочее. Сейчас она находится в двухместной камере, но одна. Когда она туда пришла, у нее, как я понял, был сломан телевизор, не было чайника, еще там были какие-то мелкие бытовые проблемы. Но она сказала, что их достаточно быстро все устранили. К ней даже приходил начальник следственного изолятора, чтобы узнавать, как у нее дела.
Но, как вы понимаете, не к каждому заключенному, не к каждому вновь прибывшему приходит начальник, чтобы узнать, как дела и есть ли какие-то жалобы. Саму эту камеру она описывает как большой зеленый колодец, потому что там очень высокие стены, высокий потолок, наверху под потолком находится окно. Сама камера три на четыре метра.
Что касается визита оперативника, когда она еще была в Уфе, она сказала, что к ней зашел некий оперативник, представился как Сергей Белых, как она запомнила, и начал с ней разговор, что, мол, зачем ты берешь все на себя, зачем тебе нести ответственность за всех. "Признайся, расскажи, что вы все экстремисты, расскажи, что Навальный — экстремист, расскажи про всю иерархию, кто руководил, расскажи, как ты создавала эту ячейку в Уфе. И вообще вы в любом случае все экстремисты, потому что у вас очень много денег, вы даже могли арендовать офис в центре Уфы".
Лилия его вежливо выслушала, но разговаривать с ним не стала, потому что она прекрасно знает, что как минимум такие беседы априори незаконны. Нужно, чтобы такие беседы велись с адвокатом. А здесь какой-то оперативник, никого не уведомив, пришел, сами понимаете, человек только что, она была на обыске у себя дома, ее тут же вытащили из дома, повели на допрос, на следующий день ее заключили под стражу, человек находится в стрессе. И тут еще приходит какой-то оперативник, который рассказывает эти все ужасы, что она выйдет только к 2030 году, никак не раньше, если она не признается. В общем, у нее есть последний шанс признаться и все прочее. Но она, к счастью, не поддалась на все эти уловки, и он ушел ни с чем.
— То есть он ей открыто угрожал?
— По словам Лилии, его конкретные слова были: "Если ты не признаешься, то ты выйдешь к 2030 году". Это то, что он сказал. И, соответственно, говорил о том, что необходимо рассказать про финансирование, откуда у вас, опять же, так много денег, откуда вы все это берете. Я так понял, что на это она сказала: "Посмотрите наши поступления, мы делаем ежегодную отчетность, у нас все совершенно прозрачно, можете посмотреть, откуда эти деньги пришли, на что они ушли".
То есть все структуры же проходили ежегодный официальный аудит, все НКО должны отчитываться ежегодно в Минюст. Это не какая-то контора, куда кто-то приносит наличные, а потом эти наличные неизвестно куда уходят. Там же все проходит через расчетные счета. Поэтому это достаточно легко проверить. Естественно, он пытался ее психологически задавить, чтобы она дала признательные показания. Также, к счастью, она этого не сделала.
— На суде в Уфе Лилия говорила, что, возможно, беременна. Если вы можете об этом говорить, как она себя сейчас чувствует?
— Я пойду 3 декабря к ней в изолятор. К этому моменту пройдут уже все медицинские осмотры, и она сможет это сказать с уверенностью. На тот момент, когда ее заключали под стражу, врач написал, что на данный момент невозможно установить, беременна или нет, необходимо сделать анализ крови через 2-3 недели. И вот как раз эти 2-3 недели прошли. В пятницу будет какой-то результат. Думаю, что об этом сообщит ее супруг, потому что это все-таки личное их дело, а не мое.
— Почему ее в принципе нужно было перевозить из Уфы в Москву?
— Расследованием уголовного дела занимается центральный аппарат Следственного комитета, он находится в Москве, и, естественно, теоретически если бы она содержалась в Уфе, это значит, что на каждые следственные действия следователь из Москвы должен ехать в Уфу, проводить его, ехать обратно. Это просто из чистой экономии времени и сил следствия человека перевозят. Это обычная практика. Мы сразу говорили, что она в любом случае не останется в Уфе.
— То есть, можно сказать, что в Москве у нее сейчас условия лучше?
— Если выбирать из двух зол, уфимский изолятор ужасный, она сказала, что ИВС и изолятор в Уфе были совершенно отвратительными. А здесь XXI век, каждый вечер дают вареную рыбу, что тут можно сказать.
Лилию Чанышеву арестовали 10 ноября на два месяца. Девятого ноября у активистки и ряда других уфимских сторонников Алексея Навального прошли обыски с изъятием оргтехники, средств связи и документов. В тот же день Чанышевой предъявили обвинение в создании и руководстве экстремистским сообществом (ч.1 ст. 282.1 УК РФ).
17 ноября Верховный суд Башкортостана отказался изменить Чанышевой меру пресечения. Защита активистки указывала, что ни следствие, ни суд первой инстанции не привели никаких оснований для заключения её под стражу, и просила перевести её под домашний арест.
Своей вины Чанышева не признает.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
— Во вторник вы сообщили, что, наконец, смогли встретиться с Лилией. Расскажите, как она себя чувствует, что происходит. И отдельно, конечно, хочется узнать про визит сотрудника Центра "Э".
— Да, я вчера, наконец-то, смог попасть к Лилии, потому что мы долго не знали, где она находится. Сначала была информация из уфимских изоляторов, что она попала в СИЗО-6 в Московской области. Но это Коломна, 130 километров от Москвы, поэтому я сразу говорил, что это достаточно маловероятно. Но тем не менее приходилось и эту информацию проверять.
В какой-то момент мы, наконец-то, узнали, что она в СИЗО-6 Москвы, собственно, как мы и предполагали. Но тем не менее надо было ее найти, подтвердить эту информацию. Учитывая, что сейчас с проходом в московские изоляторы достаточно все сложно в силу больших очередей. Там электронная очередь. Если не успел по электронной очереди, идешь по обычной живой очереди.
В итоге я, наконец-то, к ней прошел. Она, конечно, была рада меня видеть, потому что, я так понимаю, до этого она достаточно долго живых людей не видела. Она содержалась сначала в изоляторе временного содержания, потом в уфимском СИЗО, потом ее везли в вагонзаке около 30 часов.
Вагонзак — это как уменьшенное купе, еще и поделенное наполовину. То есть она ехала, ей хотя бы выделили отдельное для нее одной женское купе. Все остальные, так скажем купе, занимали, как она сказала, матерые уголовники, которые матерились, курили все эти 30 часов. Она во всем этом жила. Потом ее даже перевели в какое-то другое купе, а на ее место где-то в Рязани посадили человека, который болел туберкулезом.
Сейчас она находится в СИЗО в так называемом карантине. То есть ее пока не отправили в общую камеру. Она находится в такой камере предварительной, когда проводится с человеком медицинские осмотры и все прочее. Сейчас она находится в двухместной камере, но одна. Когда она туда пришла, у нее, как я понял, был сломан телевизор, не было чайника, еще там были какие-то мелкие бытовые проблемы. Но она сказала, что их достаточно быстро все устранили. К ней даже приходил начальник следственного изолятора, чтобы узнавать, как у нее дела.
Но, как вы понимаете, не к каждому заключенному, не к каждому вновь прибывшему приходит начальник, чтобы узнать, как дела и есть ли какие-то жалобы. Саму эту камеру она описывает как большой зеленый колодец, потому что там очень высокие стены, высокий потолок, наверху под потолком находится окно. Сама камера три на четыре метра.
Что касается визита оперативника, когда она еще была в Уфе, она сказала, что к ней зашел некий оперативник, представился как Сергей Белых, как она запомнила, и начал с ней разговор, что, мол, зачем ты берешь все на себя, зачем тебе нести ответственность за всех. "Признайся, расскажи, что вы все экстремисты, расскажи, что Навальный — экстремист, расскажи про всю иерархию, кто руководил, расскажи, как ты создавала эту ячейку в Уфе. И вообще вы в любом случае все экстремисты, потому что у вас очень много денег, вы даже могли арендовать офис в центре Уфы".
Лилия его вежливо выслушала, но разговаривать с ним не стала, потому что она прекрасно знает, что как минимум такие беседы априори незаконны. Нужно, чтобы такие беседы велись с адвокатом. А здесь какой-то оперативник, никого не уведомив, пришел, сами понимаете, человек только что, она была на обыске у себя дома, ее тут же вытащили из дома, повели на допрос, на следующий день ее заключили под стражу, человек находится в стрессе. И тут еще приходит какой-то оперативник, который рассказывает эти все ужасы, что она выйдет только к 2030 году, никак не раньше, если она не признается. В общем, у нее есть последний шанс признаться и все прочее. Но она, к счастью, не поддалась на все эти уловки, и он ушел ни с чем.
— То есть он ей открыто угрожал?
— По словам Лилии, его конкретные слова были: "Если ты не признаешься, то ты выйдешь к 2030 году". Это то, что он сказал. И, соответственно, говорил о том, что необходимо рассказать про финансирование, откуда у вас, опять же, так много денег, откуда вы все это берете. Я так понял, что на это она сказала: "Посмотрите наши поступления, мы делаем ежегодную отчетность, у нас все совершенно прозрачно, можете посмотреть, откуда эти деньги пришли, на что они ушли".
То есть все структуры же проходили ежегодный официальный аудит, все НКО должны отчитываться ежегодно в Минюст. Это не какая-то контора, куда кто-то приносит наличные, а потом эти наличные неизвестно куда уходят. Там же все проходит через расчетные счета. Поэтому это достаточно легко проверить. Естественно, он пытался ее психологически задавить, чтобы она дала признательные показания. Также, к счастью, она этого не сделала.
— На суде в Уфе Лилия говорила, что, возможно, беременна. Если вы можете об этом говорить, как она себя сейчас чувствует?
— Я пойду 3 декабря к ней в изолятор. К этому моменту пройдут уже все медицинские осмотры, и она сможет это сказать с уверенностью. На тот момент, когда ее заключали под стражу, врач написал, что на данный момент невозможно установить, беременна или нет, необходимо сделать анализ крови через 2-3 недели. И вот как раз эти 2-3 недели прошли. В пятницу будет какой-то результат. Думаю, что об этом сообщит ее супруг, потому что это все-таки личное их дело, а не мое.
— Почему ее в принципе нужно было перевозить из Уфы в Москву?
— Расследованием уголовного дела занимается центральный аппарат Следственного комитета, он находится в Москве, и, естественно, теоретически если бы она содержалась в Уфе, это значит, что на каждые следственные действия следователь из Москвы должен ехать в Уфу, проводить его, ехать обратно. Это просто из чистой экономии времени и сил следствия человека перевозят. Это обычная практика. Мы сразу говорили, что она в любом случае не останется в Уфе.
— То есть, можно сказать, что в Москве у нее сейчас условия лучше?
— Если выбирать из двух зол, уфимский изолятор ужасный, она сказала, что ИВС и изолятор в Уфе были совершенно отвратительными. А здесь XXI век, каждый вечер дают вареную рыбу, что тут можно сказать.
Лилию Чанышеву арестовали 10 ноября на два месяца. Девятого ноября у активистки и ряда других уфимских сторонников Алексея Навального прошли обыски с изъятием оргтехники, средств связи и документов. В тот же день Чанышевой предъявили обвинение в создании и руководстве экстремистским сообществом (ч.1 ст. 282.1 УК РФ).
17 ноября Верховный суд Башкортостана отказался изменить Чанышевой меру пресечения. Защита активистки указывала, что ни следствие, ни суд первой инстанции не привели никаких оснований для заключения её под стражу, и просила перевести её под домашний арест.
Своей вины Чанышева не признает.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.