Советско-российский backside: бедность, насилие, пьянство и другие черты эпохи, у которой нет временных рамок
На книжном фестивале «Китоврас», который проходит в столице Владимирской области с 19 по 21 августа, презентовали книгу владимирского писателя Ильи Полякова «Backside’ские истории (AnusMundi)». (Возрастное ограничение – 18+) Препарируя целые эпохи, ушедшие и не очень, автор решил следовать от частных историй к общему прошлому, настоящему и будущему.
По словарю Владимира Карловича Мюллера, backside в переводе на русский - задняя или тыльная сторона, в переводе на разговорный русский – задница. Подзаголовок книги – AnusMundi – с латыни переведём, как задница мира. Известная метафора жизни простого люда в провинциальной глуши. А вот и подходящий образ на обложке – отрез газеты, намотанный на тубус для туалетной бумаги. Конечно, всё верно, ведь в отличие от романтичной backside of the Moon, backside of the Earth ещё как прозаична. Хоть обе они и тёмные.
В историях Ильи Полякова, услышанных где-то там, по ту сторону красивых телерепортажей и учебников, - люди. Живые, настоящие, чувствующие. Идущие сквозь голод, нищету и насилие к своей исповеди и прощению.
Это два десятка глав о борьбе человека с собственной судьбой, в которых уместился почти весь двадцатый век и ломтик двадцать первого. Милостыни на вокзалах культурной столицы, очереди за колбасой в «нерезиновой», детский дом, наркотики и жёлтый билет в 18, пьянство, насилие и педофилия – личные трагедии рядовых единиц большой, величавой страны.
В понимании Полякова, судьба конкретного человека характеризует и судьбу общества. Поэтому для него сборник историй не просто чтиво для развлечения, но одно из отражений исторической эпохи.
«Человек, как и общество, им созданное, по природе своей фрактал. Это такой элемент, способный повторять себя и в малом, и в большом. В одном человеке можно разглядеть его семью. А в семье – целый город», - пишет Илья Поляков в «Backside’ских историях».
Точные хронологические рамки стёрты. Создаётся впечатление, что время, породившее backside, всё ещё продолжается.
В книге Ильи Полякова нет хороших и плохих, правых и виноватых, нет государства и властителей. Илья Поляков не описывал историю, он описал время. Через реальные судьбы, через лица, через взгляды, он если не дал его понять, то дал его почувствовать.
«Это просто такая жизнь.
Она могла быть только такой.
Здесь нет виноватых.
Нет жертв.
Нет тиранов.
Это жизнь.
И я», - говорит одна из героинь «историй».
Бедность – первый воспитатель героев Полякова. Есть в её методике воспитания характерные черты. Часто это стойкость, аскетизм, безвольность, смирение, чуть реже - умение цепляться за каждый лучик света в вязкой темноте и не сдаваться.
Одна из трогательных историй родилась из разговора с местной старушкой. Здесь можно «подслушать» древние сплетни, бродившие когда-то по всему Владимиру, - о жертве несчастной любви МарьИванне или о легендарном Бимбе, например. На характер и быт владимирцев указывает множество деталей, с большим рвением описанных бабулей. Дабы доказать свою образованность и культуру, она рассказывает, как с подругами ездила в столицу, в театр. Каждую неделю, 200 километров по грунтовой дороге туда и обратно, глотая пыль на лавках в открытом кузове «полуторки»…
«Ту эпоху лично я никак не отношу к благословенным временам. И вообще считаю, что идеализировать любое время могут только люди, испытывающие проблемы с памятью и логикой, не способные выстраивать причинно-следственные связи. То, что люди жили предельно бедно, было уже понятно и тогда. Но мне сейчас хочется поговорить немного о другом. Не о том, какими мы были бедными. А о том, насколько дикими нас эта бедность воспитала,» - рассказывает автор Илья Поляков о своём советском детстве.
Истории Полякова колкие, большинство трагичны. Характеры раскрываются в действиях и обстоятельствах героев, внутренние переживания описаны немногословно, за исключением некоторых глав. Это прибавляет тон к общему ощущению отчуждённости, безвольного и бессильного существования героев по ту сторону мира.
Автор пишет живо, современно и легко, используя широкий лексикон, жонглируя разными стилями языка. Разговорная лексика, а в её числе традиционно мат и прочий фольклор, прибавляет искренности и честности всему произведению. Нашлось место и сортирному юмору из первых уст. Иначе backside не был бы backside.
Ещё одно авторское – чувственность, высокая эмпатия. Первым делом с Ильёй Поляковым знакомишься в предисловии, а там – откровения тонкой души, нотки отчаяния творца и капля надежды, конечно:
«Впрочем, можно петь. Как бурлаки. От натуги выходит искренне».